Здравствуйте, уважаемая редакция! Не знаю с чего начать, поэтому начну с главного — я потеряла брата. Я христианка, моя религия учит смирению. Но как можно смириться с потерей родного человека, которого лишили жизни в лечебно-исправительном учреждении?!
Он умер по неизвестным нашей семье причинам в федеральном казённом учреждении «Лечебно-исправительное учреждение №7 УФСИН России по Астраханской области» (ЛИУ-7), что в Камызяке.
Официальная версия – пневмония. А, по нашему мнению, истинная – его сгубили сотрудники данного учреждения.
Если бы я прочитала статью об этом заведении раньше («Остановите смерть в ЛИУ-7. Обращение заключённых», «Факт и компромат» №15, май 2009 г.), или если бы на эту статью должным образом отреагировали органы власти, я уверена, что мой брат сейчас бы жил.
Два месяца назад, когда его поместили туда, мы абсолютно не знали, какой беспредел творится в ЛИУ-7 и что его называют в одном из открытых писем председателю правительства РФ Д.А. Медведеву не иначе, как «Фабрикой смерти».
Нам, родным и близким, не сообщали правду о его состоянии здоровья. На все вопросы о его состоянии или необходимости в медикаментах лечащий врач отвечал, что всё под контролем и никаких лекарств не нужно.
«У нас всё есть для его лечения», – так звучали ответы врача. Мы разговаривали с братом по телефону парня, который лежал по соседству. Брат не говорил нам ничего о том, что происходит. Возможно, его запугали. Он отвечал всегда одной фразой – «всё нормально».
Всё, что нам выдали – худое и замученное тело брата, со словами: «у нас была прокуратура, нарушений со стороны ЛИУ-7 не выявлено».
А была ли там прокуратура? Если да, где это самое заключение? Безусловно, сфабриковать можно, что угодно. И я не удивлюсь, если прокуратура в курсе происходящих там дел…
Непонятно другое: куда смотрит высшая власть?
После смерти брата я стала собирать информацию про это злополучное учреждение. И я была в шоке, найдя статью «Факта и компромата» семилетней давности.
Так что изменилось с тех пор? Какие меры и кем приняты? Ответ очевиден: смерть не остановлена, и она выгодна! Она выгодна государственной власти, ведь, по большому счёту, в ЛИУ-7 находятся осужденные с разными заболеваниями легких, которым приписывают один диагноз – открытая форма туберкулеза.
Кому, скажите, кому нужны эти люди кроме своих родных и близких?
Какая прокуратура будет выявлять нарушения в их содержании, устанавливать факты того, что их не лечат, а калечат?
Мой брат был очень светлым и добрым человеком. Он всегда улыбался. Он умер с улыбкой на лице, словно с ощущением освобождения из ада.
Я знаю, никто не вернет его нам, родным и близким, это больно, но также больно осознавать, что заключённые в ЛИУ-7 продолжают находиться в этом аду. Неужели нельзя остановить эту «машину смерти»? Сколько ещё должно в их стенах погибнуть ребят, чтобы власти очнулись и начали действовать?
Страшно понимать, что братику моему сейчас лучше, чем многим живым в ЛИУ-7.
Поэтому у меня возникло предложение: создать комитет родителей, матерей, жён, сестер и братьев тех, кто когда-либо был или находится в ЛИУ-7. Особенно я обращаюсь к тем, кто потерял своих родных там. Я призываю нам объединиться, создать комитет, и с разрешения органов госвласти посетить то место, где находились наши родные, и самим убедиться в каких условиях их держали. Не надо бояться, ведь самое страшное уже случилось.
Давайте спасём тех, кого ещё можно спасти!
AST-NEWS.ru
Он умер по неизвестным нашей семье причинам в федеральном казённом учреждении «Лечебно-исправительное учреждение №7 УФСИН России по Астраханской области» (ЛИУ-7), что в Камызяке.
Официальная версия – пневмония. А, по нашему мнению, истинная – его сгубили сотрудники данного учреждения.
Если бы я прочитала статью об этом заведении раньше («Остановите смерть в ЛИУ-7. Обращение заключённых», «Факт и компромат» №15, май 2009 г.), или если бы на эту статью должным образом отреагировали органы власти, я уверена, что мой брат сейчас бы жил.
Два месяца назад, когда его поместили туда, мы абсолютно не знали, какой беспредел творится в ЛИУ-7 и что его называют в одном из открытых писем председателю правительства РФ Д.А. Медведеву не иначе, как «Фабрикой смерти».
Нам, родным и близким, не сообщали правду о его состоянии здоровья. На все вопросы о его состоянии или необходимости в медикаментах лечащий врач отвечал, что всё под контролем и никаких лекарств не нужно.
«У нас всё есть для его лечения», – так звучали ответы врача. Мы разговаривали с братом по телефону парня, который лежал по соседству. Брат не говорил нам ничего о том, что происходит. Возможно, его запугали. Он отвечал всегда одной фразой – «всё нормально».
Вскоре, когда отец поехал навестить брата, он был шокирован. Брат был не просто исхудавшим, но и без жизни в глазах. Он просил об одном – забрать его оттуда. Тогда мы не знали, в каком аду он жил.Его, как и многих других ребят, не лечили, не кормили, в результате чего состояние ухудшалось с каждым днем. Возможно ли, чтобы за один месяц молодой и здоровый парень, занимающийся ранее баскетболом, высох с 80 килограмм до 38? Что они с ним сделали? Почему не сообщили нам, что ему стало хуже? Мы ведь ничего не знали! Мы думали, что брат в надежных руках, мы не знали многого, а именно, не знали, что с него взяли отказ от лечения (мы его не видели, нам ничего не выдали, сообщили об этом после его смерти). Также мы не знали причину помещения его в ЛИУ-7 (нам не выдали никаких бумаг с диагнозом «открытая форма туберкулёза», ведь только с этим диагнозом помещают в ЛИУ-7). Нам даже о смерти брата сообщил не лечащий врач и не сотрудник учреждения, а один из заключённых! Вы можете себе это представить?
Всё, что нам выдали – худое и замученное тело брата, со словами: «у нас была прокуратура, нарушений со стороны ЛИУ-7 не выявлено».
А была ли там прокуратура? Если да, где это самое заключение? Безусловно, сфабриковать можно, что угодно. И я не удивлюсь, если прокуратура в курсе происходящих там дел…
Непонятно другое: куда смотрит высшая власть?
После смерти брата я стала собирать информацию про это злополучное учреждение. И я была в шоке, найдя статью «Факта и компромата» семилетней давности.
Так что изменилось с тех пор? Какие меры и кем приняты? Ответ очевиден: смерть не остановлена, и она выгодна! Она выгодна государственной власти, ведь, по большому счёту, в ЛИУ-7 находятся осужденные с разными заболеваниями легких, которым приписывают один диагноз – открытая форма туберкулеза.
Кому, скажите, кому нужны эти люди кроме своих родных и близких?
Какая прокуратура будет выявлять нарушения в их содержании, устанавливать факты того, что их не лечат, а калечат?
В свидетельстве о смерти причина не указана. К нам не вышел его лечащий врач, который заверял по телефону ежедневно, что всё, дескать, под контролем.Больно осознавать, что брата нет в живых, ещё больнее принять разумом – что его лишили жизни люди, в чьих руках была его жизнь.
Мой брат был очень светлым и добрым человеком. Он всегда улыбался. Он умер с улыбкой на лице, словно с ощущением освобождения из ада.
Я знаю, никто не вернет его нам, родным и близким, это больно, но также больно осознавать, что заключённые в ЛИУ-7 продолжают находиться в этом аду. Неужели нельзя остановить эту «машину смерти»? Сколько ещё должно в их стенах погибнуть ребят, чтобы власти очнулись и начали действовать?
Страшно понимать, что братику моему сейчас лучше, чем многим живым в ЛИУ-7.
Поэтому у меня возникло предложение: создать комитет родителей, матерей, жён, сестер и братьев тех, кто когда-либо был или находится в ЛИУ-7. Особенно я обращаюсь к тем, кто потерял своих родных там. Я призываю нам объединиться, создать комитет, и с разрешения органов госвласти посетить то место, где находились наши родные, и самим убедиться в каких условиях их держали. Не надо бояться, ведь самое страшное уже случилось.
Давайте спасём тех, кого ещё можно спасти!
Кристина Айвазян, астраханский областной общественно-политический еженедельник «Факт и компромат», № 49 (708), 2016 г.
